Владислав Жеребьев - Марланский квест [СИ]

Однако демон не дурак, и на рожон не лез. Несколько раз летучим отрядам горцев удавалось застать супостата врасплох, и если не взять в плен, то перебить ворога. Но поскольку единого центра координации у горцев не существовало, то и централизованную операцию произвести не получалось. Старейшины кланов долго думали и решили собраться на первый в истории Пригорья совет БугуртРад, аналогов которому больше не было и из этого слета пенсионеров произросло несколько судьбоносных решений, напрямую повлиявших на дельнейшее развитие событий. В итоге договорились до следующего. Племена живут собственной жизнью, спокойно воюют и портят настроение соседям ритуальными убийствами и рисунками голых задниц на скалах, но ровно до того момента, пока над всем народом не нависнет опасность, коей в тот момент было демоническое нашествие. С момента локализации и выявления опасности распри остаются в стороне, прощаются все сидящие в тюрьмах и просто под замком и даже кровная месть должна быть отложена до момента, когда БугуртРад не подтвердит факт отсутствия угрозы.

Так же назначается тройка старших, и им присуждается эксклюзивное право в той области, в которой они прибывали ранее. Скажем старший воевода становиться главнокомандующим, старший оракул становиться единственным предсказателем и хранителем, а старший управляющий превращается в кризисного менеджера или президента. По крайней мере такое понимание происходившего я вынес из разговора со своими новыми друзьями. Надо ли говорить, что некоторые вещи, дабы донести их до читателя, мне пришлось адаптировать, выбросить местные идиоматические выражения, по возможности заменяя их земными аналогами, или пересказывать все своими словами.

Пришедший к власти оракул был не дурак, и первым его распоряжением было выяснить точную причину появления демонов. Юркие, неуловимые, они появлялись в самых неожиданных местах, а оружие их, обладавшее удивительной силой, не оставляло шанса в бою даже самому опытному войну и горды горцы каждый раз вынуждены были идти на различные ухищрения, чтобы победить противника. Воеводе и его бойцам это естественно портило всю обедню. Войны злились и предлагали немедленную расправу, но умудренные опытом и обеленные сединой мужи рекомендовали на время зачехлить «боевые погремушки», и дождаться пока лазутчики-оракулы, а в то время были и такие, найдут логово демонов.

Надо ли говорить, что поручение по поиску гнезда шалопаев оказалось не из легких и на него было потрачено непростительно много времени и человеческих жизни. Впрочем, отдам упорству горцев должное, задача, поставленная верхами, низами была выполнена и на карте местности образовался крестик, поставленный куском угля. Именно на равнинном участке местности, окруженном лесом разведчики насчитали самое больше количество врага на квадратный метр и руководство вынесло вердикт. Гнездо там! Ату его! Ату!

Ату производили всем миром и эта битва в летописях горцев отмечена как главный БугуртРад-Сеча, или вроде того. Живописцы изображали данное действо весьма кроваво, хроникеры описывали скупо, но количество павших воинов неприятно удивило даже бывалых вояк, однако взяли супостата всем миром, а затем вдруг все утихло, и жизнь потекла своим чередом. Конечно были и невосполнимые потери. Многие дети осиротели, матери потеряли своих сыновей, а сестры братьев, но баланс очень быстро восстанавливался, частью из-за всплеска рождаемости, а частью по той причине, что большинство женщин у горцев, что опять поразило, имели практически такие же права, как и мужчины. Они могли быть землепашцами, рудокопами, служить в городской страже или заниматься промыслом по лесам и ущельям, однако на условиях сдачи всех тех же экзаменов и по приобретении аналогичного опыта, коим могли похвастаться только мужчины. Ну если просто, то коли хочешь быть как все, шуруй колоть дрова или завали кабана на обед. Не можешь, не отсвечивай, а сдюжила так почете тебе и уважение. Единственные должности, до которых женщины у горцев категорически не допускались были либо в правительственных кругах, либо в ловчей сотне, где присутствие женского пола считалось чем-то сродни прилюдному унижению. К чему это я? Ах да, популяция восстанавливалась, да и рабочие руки появились скоро, так что темный период в Пригорье прошел, однако появилось несколько нововведений. Ну в первую очередь горцы наконец спустились на землю и начали основывать сначала заставы, а потом и полноценные укрепления, для предотвращения набега очередных «демонических» сущностей. Крепости обросли поселениями, поселения огородили частоколами, и как следствие, появились равнинные города.

Самым древним из них являлся Севильо, в котором мы на данный момент и находились, и колодец забвения, находящийся в нем, по мнению сторожил был не чем иным как входом на тот свет, откуда и выбралась горная нечисть. То, что она выбралась не из пещеры, а из-под земли, почему-то никого не смутила. Была в рассказе моих фанатов и некая особенность, которая окончательно убедила меня в том, что модуль, отстреленный челноком и местный вход в преисподнею это одно и тоже. Черный столб, появившийся из ниоткуда, стал виден только после победы над демонами. До их появления ни черта тут не было. Лес, глушь, да дикое зверье.

Поблагодарив каменщика и стража за такой подробный рассказ, я наконец сплавил эту докучливую парочку и начал прохаживаться возле колодца, как бы невзначай. Ничего с момента прошедшего осмотра не изменилась. Та же лестница в бесконечность, та же завеса, работающая на мой взгляд несколько неправильно и та же безлюдность вокруг. Оглянувшись, и решив, что никто в общем то не обратит на меня внимания, я присел на первую ступень и начал поправлять сапог. И надо же такому случиться, что едва я приземлился седалищем на отполированные сотнями ног доски, как тут же где-то в дальнем углу зашаркала метла. Осторожно встав я поспешно отошел от колодца и заглянув за угол обнаружив, что ко мне, ловко орудуя своей метелкой пробирается любопытный дворник.

— Приветствую вас, милейший! — Радостно воскликнул я. — Как дела, как служба?

— Да потихоньку, мил человек. — Ответил старик. Хитрый прищур выцветших глаз под кустистыми бровями, резанул по мне, не хуже порыва северного метра, и как-то на душе сразу неспокойно стало, а вот почему, сказать затрудняюсь. Неправильный это был дворник, не типичный. Слишком уж витиеваты были его речи для простого работяги, да и то, как он держал себя со мной, как вел. Уверен, да, этого не отнять, но тут сквозило каким-то пренебрежением, или, если быть точно, превосходством.

Старик в последний раз размашисто провел метлой по мостовой и оперевшись на нее, промолвил.